1 Мая! Ура!

Сегодня совершенно внезапно приснился Георгий Михайлович.

Я, как всегда, приперлась в универ - в этот раз, кажется, не специально с ним встретится, а по каким-то делам (деловая). Стою в какой-то очереди, и вижу, он проходит мимо. Я на него уставилась обычным безумным взглядом, полным обожания. Он, что самое интересное, тоже меня заметил, и не просто заметил, а как будто запнулся на месте, и остановился. Вспомнил! Потом было вообще нечто невообразимое - мы отошли куда-то в сторонку и там страстно обнимались аж несколько секунд. Сколь страстными были объятия, столь горьким было расставание. Потому что так надо...

PS Я уже перестала стесняться и начала называть вещи и людей своими именами. ГМ, кажется, в дайри первый раз озвучила. Кажется, это произошло после того, как я последний раз зашла в институт на лекцию лет 6 назад.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Один случай из совсем раннего детства почему-то часто вспоминается до сих пор.

Дело было в садике, в конце дня, когда родители приходят забирать детей. Я сидела на скамейке в раздевалке и канючила (как любит говорить мама) - то ли устала, то ли домой хотела, то ли из-за того, что не могла одеться. Один носок куда-то подевался, и я сидела на скамейке и вопила, обращаясь к стоявшей позади маме, чтобы она дала мне уже наконец этот дурацкий носок. Не дождавшись реакции, я обернулась и увидела, что рядом со мной стоит вовсе не мама, а чужая тетя (даже помню, как она выглядела), и воплю я совершенно зря. Мама стояла поотдаль. Глядя на мое недоумение, они обе расхохотались. Мне стало очень стыдно и очень обидно, я чуть не расплакалась. А мама меня еще и отругала при всех за такое поведение.

Наверное, очень педагогично. Не уверена, что это научило меня не орать почем зря, но зато я в любой ситуации привыкла чувствовать виноватой прежде всего саму себя. И не только из-за того случая.

***
В наш школьный класс мы перешли почти всей детсадовской группой, и после уроков иногда ходили гулять по старой памяти вокруг садика. Как-то зимой, когда навалило кучу снега, мы с девчонками побежали строить крепости и играть в снежки. Ну, снежки такое дело - кому в лоб попадет, кому по лбу. Мне тоже доставалось, но я не жаловалась. И все было прекрасно до того момента, когда кому-то снежком по физиономии заехала я. Это было довольно твердолобая (во всех отношениях) девица, и там не было ничего серьезнее ушиба, но она так рыдала, будто я ей специально к ней подошла и не снежком, а булыжником стукнула. Мы ее пытались утешить, и я в том числе, но она была безутешна и побежала домой жаловаться маме. На моей стороне никого не оказалось, и я тоже поплелась домой.

Вскоре после моего прихода раздался звонок. Трубку взяла мама, и через пару минут суровым голосом велела мне подойти к телефону. Это была мама той девицы, и она начала мне высказывать, как я нехорошо поступила, что так сделала, и что ушла, и что я должна извиниться, и все такое прочее. Как будто я могла что-то сделать. Скорую вызвать и до ее приезда реанимацию начать проводить, что ли. После этого мне еще досталось и от мамы, которая не желала слушать никаких оправданий. Она даже не попыталась встать на мою сторону и оставила меня один на один разбираться с чужой незнакомой тетей, с которой я даже не была знакома.

Может быть, это была попытка научить меня отвечать самостоятельно за свои поступки, но у меня осталось лишь ощущение, что ни на кого нельзя в этой жизни полагаться, и что даже мама никогда меня не защитит, скажет - виновата во всем сама, сама и разбирайся. Такому примерно принципу она и следует всю жизнь, и поэтому я по мере возможностей стараюсь ей вообще никогда ни о чем не рассказывать, и упаси боже, не жаловаться. Иногда забываюсь, надеясь на ее участие и сочувстствие, но всегда потом приходится об этом жалеть.

***
С этой девицей, которую, кстати, тоже звали Наташка, и которая была выше всех нас на полголовы как минимум (и шире тоже), мы еще раз столкнулись на переменке. Ждали урока всей толпой перед классом и в шутку бодались. Я как-то не рассчитала и стукнула ее лбом сильнее, чем она ожидала, после чего она опять взвыла на весь коридор (несмотря на то, что перед этим она меня свои лобешником тоже шандарахнула изо всех сил). Все шишки и упреки со стороны окружающих опять посыпались на меня, из-за чего во мне окончательно утвердилось ощущение вселенской несправедливости.

Вывод - держаться подальше от слабаков и нытиков, и их жалких приспешников.

В нашем классе всегда было пять-шесть Наташ. Кто-то убывал, кто-то прибывал, но это число оставалось константой.

Классе в седьмом или восьмом (или в пятом-шестом) у нас появилась очередная Наташка. Фамилия у нее была птичья, и сама она походила на какую-то птичку - и лицом, и голосом. Шелушащаяся кожа на лице и под глазами (похоже, от хронического авитаминоза) делала ее похожей на попугайчика. Училась она так себе, и ничем особенным не выделялась, разве что рыжими волосами. Девчонки к ней сразу потянулись, как ко всему новому, и я тоже была рада знакомству (мама была рада еще больше, что у меня очередная подружка появилась, и что я хоть с кем-то общаюсь). Кажется, я даже в некотором роде взяла над ней шефство по своей давней привычке опекать слабых и беззащитных пташек (пока они в приступе благодарности не клюнут тебя). Мы приходили ко мне домой после школы - делать уроки, играть, или как там еще время школьники проводят, я уже порядком подзабыла. Как раз тогда я начала коллекционировать обертки от шоколадок, и с гордостью демонстрировала свою коллекцию всем гостям. Наташка сказала, что у нее дома еще больше шоколадок, а хранятся они почему-то в сейфе. Ничего себе, подумала я, - но самое интересное, что поверила в это безоговорочно, несмотря на очевидную абсурдность заявления.

Как-то зимой мы вдвоем отправились записаться в секцию карате. Это была моя давнишняя мечта, против которой мама сильно возражала - она-то предпочла бы меня видеть в балетной пачке или плавательном костюме на худой конец, но никак не в кимоно. Но я упорно сбегала из всех секций и кружков при малейших трудностях или разногласиях с тренером. А боевые искусства меня привлекали куда больше, и тем более Наташка так убедительно рассказывала про эту замечательную секцию и занятия в ней, что мама под конец сдалась и отпустила нас.

И вот в ближайшие выходные мы пришли к спортивному комплексу (который в просторечии именуется просто бассейном) и уперлись носом в закрытую дверь. Постояли там немного, померзли, и ушли ни с чем. Наташка, кажется, сказала, что тренер заболела, или что она день перепутала, или что-то в этом роде. Не помню, поверила ли я ей в тот раз, или у меня уже зародились сомнения. А мама еще удивлялась, отчего занятия в субботу (или даже воскресенье).

Приближалась весна, конец учебного года, контрольные. Наташка училась все хуже и все чаще прогуливала школу, пока совсем куда-то не пропала. Под конец наша классная собрала нас, рассказала, как на самом деле обстоят дела, и попросила нескольких девчонок сходить найти Наташку. Оказывается, она жила одна с отцом - то ли геологом, то ли строителем, то ли просто рабочим, и они вели кочевую жизнь. Естественно, никакой роскошной квартиры с сейфом, никакой секции каратэ на самом деле не было. Выяснилось, что и другим она наплела нечто неправдоподобное. Полные справедливого (как нам тогда казалось) негодования мы отправились куда-то за город, где мне в жизни не доводилось бывать, в какой-то рабочий поселок с полуразваленными вагончиками. Выудили оттуда Наташку, вызвали ее, так сказать, на откровенный разговор, и высказали ей все, что про нее думаем. Наташка стояла вся затюканная и, кажется, даже не пыталась отправдаться. Я выступала чуть ли не громче всех, за что мне потом было вдвойне стыдно.

Больше всего я тогда думала о том, что мне наврали - наврали - наврали! - мне?! Вранья я не переносила вообще ни в каком количестве и ни в каком виде, а тут еще оказалось, что человек, которому ты вроде доверял, врал тебе бессовестно на протяжении такого времени, причем обманывал тебя в самых лучших твоих ожиданиях, пользуясь твоими мечтами (это я все про карате), чтобы создать иллюзию своей значимости.
Осознание того, что это просто бедный несчастный ребенок, которому хотя бы в воображении - своем и окружающих - хотелось пожить такой же, как и все жизнью, пришло с некоторым запозданием. Мы возвращались домой, народ все еще продолжал возмущаться, а во мне зрело гадкое чувство, что я совершенно зря обидела человека, который вообще-то ничего плохого мне не сделал. И хуже всего то, что я уподобилась девицам из этой компании, для которых просто в удовольствие было унизить кого-нибудь - и я в свое время не была исключением, но в тот момент мы были заодно, и это фальшивое чувство единения с толпой, которая идет на "правое" дело и объединена общей целью, заглушало голос совести.

Не помню, чем кончилась эта история. Наташку с тех пор я не видела и не знаю, что с ней стало. Прости, Зяблик.

Обожаю переписывать посты в дайри, обожаю. Что-то сегодня файрфокс два раза упал, причем на разных компах. Слава автосохранению!

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Вечерняя смс-переписка с моим йуным шефом напомнила диалог Антона Городецкого с Гесером:

- В командировку в начале апреля поедешь на выставку. Развеешься.
[...]
- Так точно, шеф.